Ш.К. Сиражетдинов, М.Г. Хрущева

Село Новые Булгары Икрянинского района – село татар-переселенцев, уже укоренившихся на территории Астраханской области, официально село основано в 1918 году. Исторические и этнографические детальные сведения мы находим в книгах историка и краеведа Ш.К. Сиражетдинова, однако в этих исследованиях Ш.К. Сиражетдинова аспект одежды и украшений оказался вне активного его внимания. Поэтому именно для данной публикации были опрошены жители села Новые Булгары, собраны фотографии из семейных архивов, к которым присоединились материалы фольклорно-этнографических экспедиций Астраханской государственной консерватории (академии) 2009–2011 г.г. под рук. М.Г. Хрущевой.

История села Новые Булгары, возникновение его субэтнического состава, отражающего многокомпонентность местных и локальных традиций, которые за столетие не только нивелировались, но и сохранили свои национальные эстетические идеалы, одновременно мутационно стилизующиеся в применении к новой – буквально во всем! – территориально природно-географической, климатической среде (ибо Волга среднего и нижнего разделов различается контрастно!) отражает характерные этнокультурные процессы. Поэтому нам, этнологам, село Новые Булгары, особенно в его в ныне этномногокомпонетном состоянии, являет естественный феномен полиэтничности современного типа. Пусть не обижаются на это определение жители села, понимающие, кстати, более остро, нежели ученые-этнологи, все сложности и проблемы социо-исторической и этнической мутации изначально задуманного моно-этнического села татар-переселенцев.

Однако изыскания Ш.К. Сиражетдинова, детально проследившего историю буквально каждой татарской семьи села Новые Булгары, показывают, что этнический состав села изначально составили татары-переселенцы, принадлежащие к разным субэтническим группам средневолжских татар (уточнение нам всегда дает исследование татарского филолога и фольклориста Л.Ш. Арсланова). Они сохраняют традиции, но следуют именно общим эстетическим образам, сложившимся в татарской среде, прежде всего под влиянием ислама, но имеющимся с каждой местной традиции.

Так как приоритет в с. Новые Булгары прежде всего принадлежал казанским татарам XIX века, то и в одежде семей (по семейно-архивным данным) мы наблюдаем соблюдение сословных дифференциаций. Семейные архивы сохранили редкие ныне фотографии.

На них мы видим костюм уже городского типа, однако сохранены традиционные головные уборы, женский и мужской (см. илл. 1 и 2). Мужчины также носили меховые шапки типа «кубанка» и малахаи (илл. 5).

Естественно, что в тяжелые времена послереволюционные, гражданской войны и предвоенные, жители села одевались по возможностям, в одежду, пригодную для сельскохозяйственных работ (илл. 4).

Снимок сделан до 1917 года. На голове девушки калфак – национальный женский головной убор. Он прикрывает голову только символически, выполняя иную роль – подчеркивает национальную принадлежность (возможно, имеет и магический смысл). Фото – единственное свидетельство ношения калфака новобулгаринскими девушками, хотя наверняка недорогую принадлежность национального костюма – калфак носили многие девушки. Фото сохранилось благодаря тому, что семьи горожан Маисравар и ее будущего мужа Абдуллина Галяу 1888 года рождения имели достаток, поэтому и устойчивые национальные, культурные традиции. Сарвар училась в женской гимназии, всю жизнь проработала в селе Новые Булгары учителем начальных классов. За свой труд она награждена орденом Ленина.

Средневолжские татары, из-за голода переселившиеся в ногайские села во второй половине 19–начале 20-го века, не могли взять с собой много имущества, в том числе и национальные одежды. На новом месте они так и не обрели достатка, так как местные общины земельных наделов и иных угодий им не выделяли. Именно поэтому они решились на новое переселение, вновь оставив многое из нажитого имущества, чтобы на чистом поле выстроить село, обваловать пахотные угодья, село. Все это совпало с революцией, гражданской войной, голодом, тифом, болезнью скота – чумой. Многие из сохранившихся украшений, одежды было распродано, обменено на продовольствие. При обнищании им было не до соблюдения национальных традиций в одежде – одевали то, что было доступно.

Абдуллин Галяу родился в 1888 году в Казани. Окончил русско-татарскую гимназию в Астрахани. Среди его родственников есть ученые и писатели. Участник революционного движения в Астрахани. Работал зведующим волостного отдела народного образования в селе Сеитовка (Сәитләр), учителем в Килинчах (Киләче), Линейном (Кәмени), с 1930 года заведовал начальной школой в селе Новые Булгары. Репрессирован и погиб в сентябре 1937 года. Реабилитирован в 1957 году.

Жили бедно, голодали. Даже фуфайка и то была огромной ценностью в одежде, не говоря уже о нарядном платье. Как вспоминает Шамгунова Хатима, 1916 г.р., «я до 18 лет жила в родном селе Верхние Терешки (Терешка). У нас мать рано умерла, и отец воспитывал нас один. Он часто ездил в Сызрань и обычно возил меня с собой. Фатиму и Ризвана брал редко. На ноги нам покупал лапти, сплетенные из лыка. Их хорошо плела наша соседка. Особо ценились те, к которым крепились деревяшки, отдельно каблук и подошва. В них хорошо было ходить после дождя: ноги оставались сухими. А однажды отец и вовсе обрадовал меня, шепотом обещав купить галоши. В селе Новые Булгары обувь называют аяк киеме, а у нас называл просто кием.

Когда он выполнил обещание, радости моей не было предела. Я их рассматривала близко поднеся к лицу, и нюхала, поминутно любовалась ими. С ними и засыпала в обнимку, боясь, что брат или сестра украдут. Просыпаясь ночью, опять нюхала непривычный запах».

Кудабаева Марьям, 1932 г.р., рассказывает: «В детстве и молодости я жила в поселке Мумра. Мне самой приходилось шить поршни. Они же были и вместо тапочек. Шкуру животного солили, а затем засыпали мелом. Вот и вся выделка. Женские поршни завязывались чуть выше щиколотки, а мужские на два пальца выше. Одевали их на шерстяные носки или чулки. Чулки бывали чуть ниже колен. Если низ их был из шерсти, то верх вязали из разноцветного мулине, купленного в магазине. У меня до сих пор есть такие чулки. Так же ноги обматывали материей. Платья были намного ниже колен. Их иногда шили из марли. Чтобы тело не просвечивало, шили из трех слоев. Отец строго приказывал делать это именно так: иначе мужчины будут заглядываться на вас, – говорил он нам».

«В 30-х годах одевались сельчане просто. Материал для одежды был ограничен. Старшие носили рубашки из бязи, как и многие женщины. Только последние красили эту материю в различные цвета. Лучшей такнью считался сатин черного или синего цвета. Модными были косоворотки. На ногах большинство носило поршни из конской или коровьей шкуры. Менее доступны были галоши (калош). Редко кто мог позволить себе костюм из сукна (сукон).

 В одежде казахов были некоторые отличия. Вместо пиджаков они носили чапаны из самотканного материала. Казашки сами ткали ткани, изготавливали дорожки – алаша (последнюю алаша соткала Кудабаева Натира в подарок к свадьбе своей внучке в 1980-х годах, а последний станок своей матери Карашаш сохранялся в доме Кудабаева Юмаша еще в 90-е годы – прим. Ш.К.). Также они изготавливали кошмы (киез). Шапки в основном шились из заячьих или лисьих шкур». (Информатор – Валиуллин Абдулгани Сабирович, 1921 г.р.).

Однако основные контуры национальной одежды, особенно женской, новобулгаринцы сохраняли. Особенно это касалось головных уборов – платки, шали, национальные девичьи и женские – калфак.

И в современности новобулгаринцы стараются сохранить память о традициях в одежде, убранстве дома, рукоделие. На большие сельские праздники, прежде всего на праздник Сабантуй (восстановленный сельчанами) в клубе устраивают выставки (включая и детское творчество). Так, на Сабантуе 2011 года в клубе была выставка, которую можно назвать «полиэтнической», отражающей искусство основных этносов села (см. илл. 10–12).

Костюм подарен казаху Кудабаеву Юмашу Юнусгалиевичу 1930 г.р. сватами из Атырау. Такие национальные костюмы могли передарить другим родственникам.

В 50-х годах, как и многие жители, мои родители Курбангали и Хадича носили читеки – мягкие сапожки без твердых подошв, но только на праздники или в гостях. Женские читеки чаще желтого цвета были с национальным орнаментом, мужские – черные. Женщины повязывали шали, изображенные на иллюстрации 9.

Что касается поршней, то привожу дополнительные сведения из моей публикуемой книги «Село Новые Булгары: традиционное рыболовство, фольклор».

Хамзин Владимир Рахимжанович 1938 г.р.: «Летом на рыбалку мы ходили босиком. Покупной обуви было очень мало, поэтому в селе мало кто знал размер своей ноги. Если родители изредка и покупали нам обувь в городе, то брали с собой нитку, равную длине стопы. Чаще ранней весной и поздней осенью, да и зимой, когда шли на рыбалку, на ноги надевали поршни. Если мы приходили без рыбы, отец ворчал: – Только поршни изнашиваете! – Поршни это легкая обувь из цельного куска невыделанной шкуры лошади, крупного рогатого скота. В них мы ходили в школу, клуб, позже на работу в колхоз. Они хорошо защищали ноги от заноз. Если не было кожи, то мать вязала лапти из толстой пряжи.

Хороши были поршни, сшитые из выделанной свиной кожи. Их продавали в магазине. Редкие жители покупали у бахтемирцев поршни, изготовленные из шкуры тюленя, которого они промышляли на Каспии. Тюленьи шкуры, покрытые мелкой густой шерстью, были очень толстыми, поэтому и самыми прочными. Они надёжно защищали ноги не только от холода, но и порезов при косьбе камыша.

Но большинство новобулгаринцев изготавливало поршни из более доступных шкур коров или лошадей. Чаще вырезали кожу с павших колхозных коров, даже с тех, которых ещё не списали по акту. На кусок шкуры ставили ногу и обводили её с некоторым припуском, затем обрезали по полученной линии. Далее по краям заготовки пробивали дыры, сшивали нос поршня и продёргивали верёвку через дыры. Шили эту обувь шерстью внутрь, хотя слово шили в случае с поршнями не совсем уместно, так как сшивать шкуру приходилось совсем немного, только на носке обуви. Как-то Яппарова Фатима поехала в город в поршнях, сшитых по ошибке шерстью наружу. Покупатель с юмором посоветовал ей посетить парикмахерскую и сбрить с них шерсть, о чём женщина со смехом рассказала дома.

Прохудившиеся подошвы поршней латали теми же кусками невыделанной шкуры, на худой конец, материей. Надо сказать, что те времена материей латали и порванные задники галош. Порой к подошве поршней пришивали ещё один слой кожи или резину. Ногам становилось намного теплее. Поршни выбрасывали только тогда, когда рвались места стяжек.

Не всегда мы имели шерстяные носки, поэтому в поршни размером больше обычного набивали мягкую траву, в которой рукой проделывали углубления, затем поршни надевали на босые ноги. Траву, выступающую из поршней выше щиколоток, к голеням прижимали верёвкой. Под штанинами она согревала ноги, но хуже, чем шерстяные носки. Траву меняли примерно через неделю.

Эта густая подстилающая трава, которую заготавливали летом, росла на влажных берегах заросших камышом или чаканом ильменей и ериков-старок. Её назвали кундрак (кындра́к; на самом деле в дельте кундраками называют заросли камыша и чакана Ш.К.). Было и другое название этой травы – каз үләне – гусиная трава, так как её любили щипать гуси. Порой за этой мягкой невысокой травой с тонкими стебельками ходили в поле и зимой, принося её сухую в мешках. Кроме этого использовали мягкие стебли огородного сорняка просянки (свәте́) или даже батлавык – высокую траву серебристого цвета, росшую в пониженных сырых местах. А при сильной стуже ими поверх штанин до колен закрывали ноги, прижимая траву теми же верёвками. Иногда траву заменяли отрезанные штанины старых ватных брюк».